Вы с самого детства хотели стать врачом?

Да, с раннего детства я хотела быть врачом, так как неоднократно лежала в больнице и на себе испытала отношение наших врачей. Хотелось изменить эту ситуацию.

Почему Вы выбрали такую сложную область медицины?

Нейроонкологию я выбрала потому, что хотела помогать детям, которые долгое время считались совершенно безнадежными.

Что изменилось в вашей работе за те годы, что вы трудитесь врачом?

До 90-х годов процесс лечения опухолей головного мозга (ОГМ) у детей целиком принадлежал нейрохирургам. Результаты терапии были неудовлетворительными. Детские онкологи боялись этих пациентов, считая их очень тяжелым контингентом больных, заранее называя их безнадежными. Но в последние годы ситуация кардинально изменилась. В лечении отдельных вариантов опухолей головного мозга достигнуты прекрасные результаты. Это относится к таким опухолям, как медуллобластома, герминативно-клеточные опухоли. За последние десять лет произошли большие изменения и в детской онкологии в целом. Заболевания, которые считались неизлечимыми, в настоящее время с успехом лечатся. Последние пять лет я испытываю больший энтузиазм в работе, ведь я наконец вижу положительные результаты.

Что Вас больше всего удивляет в вашей профессии?

Больше всего, конечно, люди. Удивляет энтузиазм врачей, которые работают в онкологии за очень скромную зарплату, забывая порой о себе, о своей семье.

Назовите три вещи, которые Вы любите больше всего.

Семья, плавание и, конечно, работа. Я работаю с удовольствием и не представляю своей жизни без нее. В нашей стране мы организовали первое кооперированное исследование по лечению медуллобластом у детей. Ежегодно в исследование включается двадцать – двадцать пять больных из разных регионов. Это позволило применить стандартные подходы к лечению. В этом сложном деле участвует команда прекрасных специалистов: нейрохирурги, лучевые терапевты, неврологи, эндокринологи, офтальмологи, специалисты по диагностике.

Бывают ли в жизни чудеса?

Смотря что считать чудом. Однажды в Москве я встретила человека, которого никак не ожидала здесь встретить. Это было чудо. А в отношении онкологии – это исключено.

Есть какой-то случай в практике, который Вам особенно запомнился?

Был мальчик – пациент, совершенно слепой. Когда он впервые пришел ко мне на прием, я спросила: «Ты меня видишь?» – а он ответил: «Нет. Но я вас чувствую». Потом я каждый раз его спрашивала, видит ли он меня. Мне почему-то так хотелось, чтобы он сказал «да».