«Болезнь может сделать нас сильнее»

Игнатий Дьяков — лингвист, преподаватель русского языка и коуч из Англии — готовится пройти 100 км за 24 часа в пользу подопечных «Подари жизнь» и Gift of Life.

Игнатий — петербуржец, выпускник восточного факультета СПбГУ, в Англию приехал девять лет назад учиться и после завершения учебы начал здесь несколько образовательных бизнес-проектов. Два года назад Игнатию был поставлен диагноз рак языка, он перенес сложнейшие операции, лучевую терапию и сумел справиться с последствиями этого тяжелейшего лечения. Чтобы еще раз показать, что рак излечим, Игнатий решил пройти 27 мая дистанцию от Лондона до Брайтона без сна, остановок, музыки и аудиокниг — свой поход Игнатий посвящает детям, которые лечатся от рака в российских больницах.

Игнатий, что вдохновило вас на этот поход?

Победа над собственной болезнью и желание помочь детям, больным раком. Мой благотворительный поход состоится в конце мая. Это примерно то время, когда в 2015 году мне диагностировали рак языка и началось мое лечение. Спустя два года я готов своим примером доказать, что рак не приговор. Это испытание, способное сделать человека сильнее, особенно морально, и дать ему другую, насыщенную жизнь, в которой ярче проявляется ценность каждого мгновения. Отчасти мне повезло заболеть уже взрослым, мне тогда был 31 год. Я уже успел сделать что-то полезное, написал несколько книг, создал культурно-образовательный проект, помогал подросткам с профориентацией.

Пройти 100 км за сутки без сна и даже остановок очень непросто. Что вы собираетесь делать, чтобы не сдаться и дойти до финиша?

Для меня поход будет настоящим испытанием на выносливость, которую я считаю более важным и полезным качеством, чем сила. Это что-то вроде жесткого техосмотра всего организма. И мне важно видеть, что после долгого лечения моего физического и психологического здоровья достаточно, чтобы пройти такую дистанцию. Сама эта цель хорошо мотивирует. Слушать музыку и аудиокниги не планирую, чтобы не отвлекаться, да и просто не люблю носить наушники. А еще во время 100-километрового похода я буду думать, как мой опыт и пример помогут вдохновить ребят, находящихся в клиниках в России. Важно показать им, что рак излечим, его можно пережить и спустя, например, два года, пройти вот так 100 км. Надеюсь, что мой поход поможет собрать средства на лекарства для этих детей.

А что вы чувствовали, когда врач только сообщил о диагнозе?

У меня нет предубеждений к слову рак. И свой опыт я рассматриваю скорее как позитивный, потому что концентрируюсь на выздоровлении, а не на болезни. Тем не менее мне было очень тяжело принять эту новость и сжиться с мыслью о том, что теперь будущее неопределенно, вся моя жизнь под угрозой. Диагноз стал для меня полной неожиданностью, ведь рак языка встречается крайне редко. В Великобритании из примерно 600 тысяч заболеваний раком в год только 6 тысяч случаев приходятся на рак ротовой полости, а на рак языка — и того меньше. Большинство заболевших — курильщики и люди, злоупотреблявшие алкоголем, жареным красным мясом. Ни один из факторов ко мне не применим, и тем не менее я заболел.

Помню, я не смог сдержать слез, когда врач подтвердил подозрения на онкологию. Как человеку, воспитанному в постсоветской культуре, где мужчина плакать не должен, мне было очень стыдно и некомфортно. Я в тот момент больше думал об этих новых отрицательных эмоциях, накрывших меня стихийно, чем о самой болезни. Только через полгода после окончания лечения я смог заново контролировать свои эмоции.

Часто у тех, кто заболел, появляется ощущение, что болезнь — это наказание. У вас не было таких мыслей?

Нет, не было. Я как-то неосознанно с начала болезни стал задавать себе вопрос «зачем», а не «почему». Пытался понять, что мне хочет сказать вселенная, мир, разгадать этот знак. Я лингвист, преподаватель, постоянно использую язык для общения с учениками, коллегами, партнерами. Лишиться возможности говорить для меня было невообразимо, я перестал бы существовать в профессии. Риск был большой, ведь при постановке диагноза врачи были настроены крайне скептически: шансов, что я снова начну говорить после операции было мало. В итоге я прошел через две операции и шестинедельный курс лучевой терапии в британской государственной больнице. От химиотерапии я отказался, и, как потом было признано врачами, это решение, конкретно в моем случае, было верным.

Я также хочу подчеркнуть важность второго мнения, в Англии это называется second opinion. Здесь огромную помощь мне оказала Елена Николаевна Грачева из петербургского фонда AdVita. Елена Николаевна преподавала литературу в Санкт-Петербургской классической гимназии, где я учился, и мы поддерживали с ней отношения после выпуска. Она помогла мне посоветоваться со специалистами в России и других странах. Когда ты можешь выбрать курс лечения на основании мнения нескольких врачей, ты более уверен в своем выборе.

Мне повезло сразу попасть в Guy’s Hospital, где лечащий врач, профессор, смог в ходе первой операции сохранить примерно 65% моего языка. По сути он «слепил» мне новый язык, с которым я научился есть и говорить заново, произносить почти все звуки так, что меня понимают. Мне необычайно повезло, я могу говорить, коммуницировать. И для меня рак — это не злой рок, а выход на новый уровень духовного сознания и понимание своего предназначения. После болезни профессионально я стал развиваться немного в другом направлении: помимо преподавания, я теперь занимаюсь коучингом.

Для вас коучинг стал естественным шагом после победы над болезнью?

Я начал заниматься коучингом во время своего долгого выздоровления, правда, тогда я не называл это коучингом. Я скорее искал соломинку, способную меня удержать. Американская модель позитивного мышления в режиме 24/7 мне не близка. Зато доступным и понятным инструментом стали вопрос «зачем я живу» и обещание себе что-то делать, не сдаваться. Именно через правильные вопросы я пришел к коучингу. Уже позднее слово «коуч» применительно ко мне назвали независимо друг от друга несколько человек, отметив мои профессиональные навыки и опыт, которые могут помочь другим. Например, я стараюсь максимально открыто говорить о своей болезни, делиться информацией, чтобы люди поняли, как это бывает и где искать помощь.

В коучинге в отличие от психотерапии, которая по косточкам разбирает прошлое клиента, внимание сосредоточено на настоящем и будущем. И это правильно, ведь жить нужно настоящим, заботясь при этом о дне завтрашнем. Я закончил курсы коучей в 2016 и сейчас активно работаю, развиваю базу клиентов. Я хотел бы, чтобы коучинг стал моей основной профессией. Пока же основной доход приносят преподавание и книги, изданные мной ранее.

После лечения в Англии вы поехали в Индию, расскажите, пожалуйста, об этом путешествии.

Во время той поездки в Индию я ставил перед собой три задачи. Первая — попробовать избавиться от побочных эффектов традиционного лечения. Лучевая терапия в области горла и языка, требовавшаяся при моем диагнозе, сожгла не только раковые клетки, но и слюнные железы и вкусовые рецепторы. Отсутствие слюны очень затрудняло способность говорить, есть и даже дышать. Кроме того, я был слаб, постоянно чувствовал усталость в мышцах, спал по 8-10 часов ночью и обязательно еще днем, чтобы хоть как-то восполнить нехватку энергии. Были проблемы с контролем эмоций. Западная медицина путем операций и облучения меня вылечила, но за избавлением от побочных эффектов после нее я решил поехать на Восток. И в моем случае это сработало: через 5-6 недель в Гималаях (г. Маклеодганж — место проживания Далай Ламы и правительства Тибета в изгнании, также там находится Институт тибетской медицины) я перестал спать днем, смог водить машину и свободно путешествовать, стал есть почти все, что хотелось.

И тогда я занялся языковым волонтерским проектом, который был второй целью моей поездки. Суть его была проста — преподавать английский тибетским беженцам, монахам и светским людям. Для меня было важно понять, смогу ли я в новых условиях, с ограничениями в произношении некоторых звуков, вести классы доступно и понятно. И я смог, вел группу и индивидуальные занятия. Это был очень важный момент реабилитации, вселивший в меня веру в собственные силы.

Третья задача в поездке — узнать что-то новое о регионе, тибетской и индийской культурах. Это путешествие значительно улучшило мое здоровье, дало мне новые навыки, уверенность в себе и знания о тех вещах, которые раньше я не воспринимал серьезно. Если до болезни аюрведа, акупунктура и рейки вызывали во мне снисходительную улыбку, то сейчас я знаю, что это работает, по крайней мере, в моем случае. Мне кажется, в процессе лечения любого заболевания нужно ориентироваться на собственные ощущения, пробовать разные методы, обязательно обращаться к традиционной медицине, которая оперативно и эффективно поможет устранить болезнь, и осторожно подбирать методы дополнительного лечения, если необходимо бороться с побочными эффектами. Я продолжаю исследовать вопросы питания и здорового образа жизни.

А как болезнь изменила отношение к жизни в целом?

Главное для меня сегодня — жить настоящим моментом. Это навык, который я пытаюсь освоить. Бывает непросто, я же привык все тщательно планировать и жить будущим. Стараюсь менять эту привычку, жить здесь и сейчас. Больше полагаюсь на интуицию, слушаю внутренний голос, чтобы не тратить слишком много энергии и времени на логический выбор. Я стал еще больше ценить время, почувствовав, как мало его может остаться. Именно поэтому для меня важна работа, способная приносить не только доход, но и удовольствие. Сейчас я выбираю самые интересные занятия, чаще путешествую, знакомлюсь с новыми культурами и людьми, больше времени провожу в личном общении, чем в соцсетях. Живое общение для меня в приоритете, как и печатные, не электронные книги. Я много читаю русских авторов, особенно Григория Чхартишвили, учусь у него литературному мастерству и правильному отношению к жизни. Недавно открыл для себя роман «Лавр» Евгения Водолазкина, потрясающую книгу с точки зрения осознания и принятия цикличности жизни. Из классиков на моей книжной полке можно найти Чехова и Булгакова. Каждый по-своему, но оба мастерски отвечают на важные жизненные вопросы. А вот отношения с Толстым-писателем не сложились. Но он был потрясающе глубоким мыслителем, и мы с товарищами по литературному клубу иногда обсуждаем его идеи.

После 18 лет вегетарианства я перешел к веганству, то есть отказался ото всех продуктов животного происхождения, в том числе молочных. Это намного сложнее, но при этом я чувствую себя лучше, не в последнюю очередь психологически.

Я рассматриваю болезнь как второе рождение, второй шанс, данный мне для новых достижений. Кредит личных и профессиональных побед обнулился, нужно нарабатывать его заново и, конечно же, ценить каждый момент. Жизнь состоит из мгновений, как фильм из кадров, и так же быстро и незаметно проходит, если быть безучастным зрителем. Надо не бояться избавиться от балласта и начать действительно жить.

Но не всегда хватает уверенности и сил жить полной жизнью, особенно после тяжелой болезни. Что бы вы посоветовали подопечным Gift of Life и «Подари жизнь»?

Всех ребят, которые находятся на лечении, я прошу подумать о двух вещах. Во-первых, какие вопросы «живут» в вашей голове? Вашим главным помощником должен стать вопрос «зачем». Именно он заставляет мозг думать о настоящем и будущем, мобилизует силы и помогает искать выход. Во-вторых, готовы ли вы принять нового себя. Что бы ни случилось, рак изменит реальность и привычную жизнь. Как говорят англичане, норма станет для вас иной. Ваша новая жизнь может оказаться более интересной, в ней появятся яркие краски. Чтобы это произошло, вам нужно думать о будущем и повторять: «Я буду другим, и у меня будет новая интересная жизнь».