«Волонтерство — это что-то среднее между дружбой, хобби и работой»

Ольга Краева, руководитель волонтерского проекта, конечно же, начала работу в фонде «Подари жизнь» в качестве волонтера. Ольга считает, что именно с этого момента (и до сих пор) ее жизнь стала наполняться самыми яркими красками.

— Оля, расскажи, как ты стала сотрудником фонда?

— В 2009 году я начала волонтерить в Российской детской клинической больнице и буквально за год успела попробовать себя в самых разных амплуа. Я приходила к детям в отделение, пробовала себя в качестве фотоволонтера (курировала волонтеров-фотографов в своем отделении), участвовала в выпуске больничного журнала «Тромбоцитик», вносила информацию о подопечных в медицинскую базу фонда. Мне все было интересно. Одновременно с этим я заканчивала аспирантуру, преподавала экономику в вузе и работала экономистом в одной крупной компании. Но когда в фонде стали расширять штат и искали еще одного специалиста по работе с волонтерами, я не задумываясь откликнулась на вакансию. Мне уже хотелось перейти на другой, более профессиональный уровень.

— А почему вообще возникло желание стать волонтером?

— Хороший вопрос. Мы часто задаем его нашим волонтерам на собеседовании. В детстве я часто лежала в больнице и прекрасно представляю, что могут чувствовать дети и взрослые, когда болеют. Кроме того, я следила за деятельностью фонда с самого первого благотворительного концерта, который транслировали по телевидению в 2006 году. Когда в 2009 году я переехала из Мурома в Москву, то сразу пошла в больницу к детям. Мне хотелось приносить пользу, чувствовать себя нужной, хотелось узнать что-то новое и познакомиться с людьми с такими же интересами и взглядом на мир, как у меня.

— Сейчас у фонда в общей сложности больше двух тысяч волонтеров. Это одно из самых крупных волонтерских объединений в стране. В чем ваш секрет?

— Я думаю, наш секрет прост: волонтеры понимают, что и для кого они делают, а также видят и чувствуют отдачу от нас. Мы ориентированы на то, чтобы люди оставались с фондом очень долго, и работаем над этим. Ведь что такое волонтерство? Это не дружба, не хобби и не работа. Это что-то, что включает в себя всего понемножку. Мы стараемся создать такие условия, чтобы человек сформулировал для себя, что значит волонтерство именно для него, куда он идет, что он будет делать, что можно, что нельзя.

— Чем люди могут помогать фонду?

— У нас два больших направления: больничное и удаленное. В отделения приходят люди, которые общаются с детьми, участвуют в благотворительной школе (помогают детям осваивать школьные предметы), выпускают детские журналы, а также фотографируют и снимают видео. Внебольничные волонтеры оказывают нам профессиональную помощь. Это операторы, переводчики, юристы, дизайнеры, водители. Причем людей, которые сотрудничают с нами удаленно, гораздо больше, чем тех, кто готов прийти к детям в больницу.

— Это удивительно: ведь такие волонтеры, по сути, не видят тех, кому помогают...

— Внебольничные волонтеры действительно редко видят детей. Например, они помогают нам навести порядок на складе фонда или отвезти анализы из одной клиники в другую. Эта помощь очень опосредованно связана с подопечными. Поэтому мы стараемся показывать волонтерам, для кого они все это делают, рассказываем им о детях, присылаем истории про них. То есть даем понять, что они помогают и фонду как организации, и конкретному мальчику или девочке. Еще мы стараемся больше рассказывать волонтерам о благотворительности в целом, обсуждаем новости и планы нашего фонда, делимся информацией о фильмах, книгах и статьях, которые позволят волонтерам понимать чувства тех, кто сталкивается с жизненными трудностями. И радуемся тому, что сейчас волонтеры откликаются не только на душещипательные истории о детях, но и на просьбы, которые не всегда напрямую связаны с конкретной семьей.

— Как удается поддерживать в людях желание помогать? Многие из волонтеров с фондом уже не первый год.

— Мы всегда стараемся поддерживать мотивацию, с которой человек к нам изначально приходит. Поэтому на собеседовании мы стараемся об этом подробно поговорить. Лучше, если у человека есть несколько причин нам помогать: стол устойчивее, если у него четыре ножки. Чаще всего волонтерам хочется общаться, развивать профессиональные или коммуникативные навыки. И мы стараемся эти стремления подпитывать. Если люди хотят узнавать что-то новое о благотворительности и фонде, они могут узнать об этом из еженедельных информационных писем. Мы даем много новой информации по нашей теме, которая формирует ощущение причастности к общему делу. Если человек заинтересован в профессиональном росте, то у нас всегда есть возможность учиться чему-то новому, посещать различные мастер-классы. А общения у нас вообще через край. Волонтеры внутри своих групп переписываются, делятся впечатлениями, просят советов. Есть такое наблюдение, что со временем волонтеры становятся более уверенными в себе. Многие открывают свое собственное дело, налаживают деловые контакты.

— Кажется, что волонтер — это молодой человек или девушка, у которых нет пока постоянной работы, семьи, детей. А какой портрет у волонтеров фонда?

— Портрет волонтера очень сильно зависит от проекта, в котором человек задействован. Например, среди волонтеров-водителей очень много состоявшихся, семейных мужчин и женщин. В больницу к детям часто приходят тридцатилетние; как правило, у них уже есть дети или они планируют их в ближайшее время. А вот молодежь очень любит большие, яркие мероприятия. Например, «Игры Победителей». Кстати, это единственный проект, где могут участвовать волонтеры младше 18 лет.

— По каким причинам фонд может отказать в волонтерстве?

— У нас есть определенный свод правил, который должен соблюдать каждый волонтер. Например, он не должен пропагандировать свои религиозные убеждения. Во что бы мы ни верили, эти знания мы не несем в больницу к детям. Кроме того, мы соблюдаем политику конфиденциальности и просим сохранять в тайне информацию о детях и их семьях. Причиной для отказа могут стать психические и психологические проблемы. Если у нас есть сомнения в психическом здоровье потенциального волонтера, то мы всегда проводим дополнительную встречу с психологом. Мы рекомендуем подождать с волонтерством хотя бы год тем, у кого в семье или в близком кругу был эпизод с онкологией.

— А бывает, что человек настолько погружается в волонтерство, что у него возникают проблемы в личной жизни?

— Сейчас все обстоит не так драматично, как раньше. Вот когда я только пришла работать, возникали ситуации, когда волонтер мог бросить, к примеру, учебу. Потому что казалось, что в больнице настоящие проблемы, а все вокруг — мелочи. Сейчас мы стараемся ориентировать наставников и координаторов — людей, которые постоянно взаимодействуют с волонтерами, — на то, чтобы они помогали волонтерам следить за тем, как часто они приходят в больницы. Если человек бежит от каких-то своих проблем в отделения к детям, мы стараемся это быстро заметить и дать обратную связь: посоветовать волонтеру обратиться к психологу.

— А тебе удается соблюсти баланс между работой и личной жизнью? Ведь координатор волонтеров постоянно находится на связи.

— На самом деле соблюсти баланс сложно, свободного времени у меня меньше, чем хотелось бы. Отчасти потому что большинство встреч проходит вечером и сложно выкроить хотя бы час для своих увлечений. Но, тем не менее, они у меня есть. Сейчас я учу испанский язык, очень люблю ходить на концерты, особенно джазовые. Бывает, конечно, что я устаю от работы, я же не робот, и тогда я стараюсь взять паузу, уехать куда-нибудь. Мне очень хорошо на природе, больше всего я люблю ходить в горы... Во-первых, потому что там нет связи! Ведь устаю я скорее не от общения, а от круглосуточной доступности. И я благодарна волонтерам, которые с уважением относятся к моему личному времени и стараются все вопросы решать в рабочее время. Но они знают, что могут обратиться ко мне в любое время, если возникнет форс-мажор. Мы с моими коллегами Ириной Павлюченковой и Анной Царьковой стараемся выстраивать очень доверительные отношения с теми, кто нам помогает.

— А что тебе дает твоя работа?

— Конечно, ощущение роста: профессионального и личностного. Точно могу сказать, что с 2009 года я прожила очень концентрированную и насыщенную жизнь. Такую, какую многие люди проживают за гораздо более длительное время. Моя работа дает мне возможность общаться с потрясающими людьми, сотрудниками фонда и волонтерами, которые очень открыты. Я получаю настоящее удовольствие от того, что понимаю, зачем делаю все это и для кого.