Если врач — это лекарство, то клоун — витамин

Ребенок в больнице часто путается в своих эмоциях и чувствах, в чем-то ему помогает разобраться мама, в чем-то — врач, психолог, волонтер, ну а что-то может только больничный клоун. Почему? На этот вопрос мы и узнаем ответ от наших сегодняшних собеседников.

Каждый год на Всемирные детские игры победителей, самый большой волонтерский проект фонда «Подари жизнь», приезжают больничные клоуны из разных стран: кроме России, в Играх участвуют клоны из Израиля, Венгрии, Латвии... Два года назад латвийские клоуны запомнились всем выступлением со сборной «победителей» из своей страны и группой Brainstorm. Все вместе они исполнили детскую песенку про алфавит, и в конце выступления им подпевал весь зал. В этом году клоуны всех стран объединились на торжественном открытии Игр победителей и подарили зрителям самое удивительное шоу за все время существования проекта. И даже ведущая открытия, соучредитель фонда, актриса Чулпан Хаматова стала клоуном! Сегодня, в День смеха, мы решили спросить у латвийского «Dr. Klauns», кто они такие, откуда взялись и зачем нужны детям.

Марианна Миловская, руководитель благотворительного общества «Dr. Klauns»

«Раз в неделю в каждое из двенадцати отделений огромной детской больницы в Риге приходят клоуны общества "Dr. Klauns". Они бывают в "скорой помощи", обсервации, онкологии, сопровождают детей во время исследований, анализов, пункций и МРТ.

Есть мнение, что дети боятся клоунов. Но это не так. Ребенок может испугаться разрисованного лица. Поэтому наши клоуны работают в больнице без грима.

Зачем? Просто потому что никто другой не может успокоить ребенка так, как это сделает клоун. Он не от мира сего, дурачок, ему прощается все, и он всегда ниже ребенка в больничной иерархии. С клоуном не надо сдерживаться, можно выплеснуть на него агрессию (а она у детей в больнице всегда есть). Клоуны — локаторы или сканеры, они все видят. Может быть, психологи, а может быть, шуты, которые имеют право делать все, что угодно.

С чего начался «Dr. Klauns»? Несколько лет назад мы с Ренатой Каливод увидели, как работают Яна Сексте, Максим Матвеев и их фонд "Доктор Клоун" в Москве, и загорелись идеей сделать что-то подобное в Риге. Яна познакомила нас с израильскими клоунами, которые работают с 1986 года, вместе мы год готовили наш проект, а потом сделали презентацию в рижской больнице. Тогда ее руководителем была наша теперешняя министр здравоохранения, нам очень повезло, что она нас выслушала, и мы начали работать. Объявили набор, стали проводить собеседования, оценивали творческий или актерский потенциал, мотивацию, ответственность, психологическую зрелость кандидатов. В "Dr. Klauns" мало профессиональных актеров или клоунов, но все творческие и адекватные люди, готовые учиться. Учебе и тестам мы отводим много времени, особенно перед тем, как допустить человека к работе. Но и после клоуны постоянно учатся, а один раз в месяц проходят супервизию с психологом».

Dr. Igorsky, или Игорь Наровский: «Я не работаю клоуном — я так живу, это во мне»

«У моего Dr. Igorsky романтический образ. Вернее, он хочет быть романтиком, но у него не всегда получается. Он как будто спотыкается. Как ребенок, который попал в больницу: это же он тоже просто споткнулся. Я прихожу к детям и они видят во мне человека, который спотыкается даже чаще, чем они. И тогда мы с ними создаем альянс против болезни. Потому что в больнице есть тенденция общаться не с ребенком, а с его больной частью: "Ты мой бедненький". А я пытаюсь создавать с детьми альянс с их здоровой частью и бороться против болезни.

Кроме того, в больнице все всегда очень сдержанные. А клоун — это эмоции. У нас нет идеи смешить детей: это получается само собой. Наша идея — запустить механизм переживаний, выпустить эмоции, которые ни в коем случае нельзя подавлять.

Например, агрессию. Однажды я зашел в отделение, где лежал парень лет 14: его только что привезли, он сломал руку, а это очень больно. Я вижу у него на лице боль, которую он пытается сдержать, и маму, которая его успокаивает примерно так: "Здесь люди, пожалуйста, не кричи". Я появляюсь и он начинает кричать на меня : "Уходи". И тогда я говорю ему: "ОК, давай еще". Потому что, в отличие от мамы, я могу выдержать эту агрессию. Парень кричит все громче и громче, а потом начинает плакать, то есть оживает, и это хорошо, пусть так, через агрессию, главное, что он начинает чувствовать и жить.

У меня был фантастический случай. В скорой оказался мальчик лет четырех, доктор хотел его просто послушать, но он так испугался, что не мог дышать. И тут я достал мыльные пузыри. Я дышу — пузырь летит. Потом я дал мальчику выдувать новый пузырь. И он задышал. А когда доктору нужно было, чтобы ребенок сделал глубокий вдох, я просто отодвинул то, куда надо дуть, подальше. Вот и все.

Игры победителей для меня — это карнавал жизни, лучшее, что может быть. Здесь в воздухе чистота, все дружат со всеми, несмотря на то, что это спортивные соревнования, азарт и слезы. А знаете, где больше всего слез? На шахматах. И каждый год я там. Меня туда не пускают, но это идеальная ситуация для клоуна: быть там, где нельзя, где все на тебя шикают. Мне хочется принести туда немного легкости, чтобы серьезность и интеллектуальность не так давила.

Чтобы работать в больнице, мне пришлось отказаться от нескольких фундаментальных идей, которые сидели у меня в голове: что я могу кому-то помочь, что я должен помогать, что я несу добро. Все это ограничивает и тормозит. На самом деле, я ничего такого не умею, человек помогает себе сам, а я могу просто быть рядом. И если я буду открыт и честен, он возьмет у меня то, что ему нужно. Вот, например, захожу я к подросткам и сразу понимаю, что не нравлюсь им. Так и говорю: "Ооо, да я вам не нравлюсь!" Они соглашаются, просят меня уйти, а потом в течение часа я "ухожу" из палаты. И в конце концов, когда я все-таки выхожу за дверь, то слышу: "А когда ты придешь снова?"».

Dr. Bantik, или Ирина Емельянова: «Сделать так, чтобы ребенок улыбался»

«Я всегда хотела быть больничным клоуном: мне было очевидно, что в больницах не хватает таких, как мы, которые стараются хоть как-то поднять настроение детям, сделать так, чтобы ребенок улыбался.

В больнице у меня образ кокетки и шкоды, которая любит потанцевать и побегать. В обычной жизни я детский психотерапевт, каждый день веду прием: "Здравствуйте, чем я могу вам помочь?" В больнице, конечно, все по-другому: "Приветики всем, дай пятюню!"

Как правило, мы работаем в паре, иногда в одиночку, но это сложнее. Что-то придумываем заранее, но, в основном, конечно, импровизируем. Увидели в коридоре тележку, схватили и катим по всему отделению! А на самом деле — это мы так летим в Рио-де-Жанейро! И чем закончится наш полет, никогда не знаем заранее.

Иногда к детям нас приглашают родители. Спрашивают, можем ли мы прийти накануне операции, чтобы проиграть то, что будет на следующий день. Это хорошо снимает стресс. А недавно у меня был такой случай: сижу в палате, и вдруг меня по плечу маленькая ручка — тюк-тюк. Оборачиваюсь, а оказывается, пришла девочка из соседней палаты, дала мне цветочек и записочку, где сама написала мне "спасибо". Тут Dr. Bantik и поплыла! В такие моменты хорошо понимаешь, что все делаешь правильно».