Марианна Степанова

Это было в 1999 году. Все начиналось, казалось бы, достаточно банально… Девятилетней ребенок просто ехал после летних каникул от бабушки в поезде. И ничего не предвещало того страшного, что будет впереди. Но…

..Спустя каких-то пару месяцев маме все стали говорить: “Посмотри! У ребенка явно желтуха!”. Мама… А что мама, она пошла в больницу с ребенком. Там сказали, что это действительно гепатит А (в простонародье просто “желтуха”). В детском инфекционном отделении мест не было и меня положили во взрослое. Так как мы жили в военном городке, то это был военный госпиталь, где кроме меня детей не было, а вокруг только солдаты и офицеры. Болезнь протекала, казалось бы, совершенно обычно, как и у всех. Но потом показатели крови стали резко снижаться. Врачи не знали, что и делать. Они никогда не сталкивались с этим ранее. Было сделано огромное количество анализов, которые ни о какой, из известных им на тот момент болезней не говорили. “Никакой болезни не обнаружено,”- говорили они матери.

Но с каждым днем становилось все хуже и хуже… Поняв, что вылечить в нашем городке меня невозможно, доктора приняли решение перевести меня в областную больницу в Тверь. Мы приехали в Тверь. Там вообще диагноз Гепатит А был отвергнут! “Не было у вас никогда никакой желтухи”. Но и на вопрос что же это было, никто не мог дать адекватного ответа… Определив, наконец, что это за болезнь, врачи развели руками и сказали маме: “Болезнь неизлечима…с таким диагнозом ребенок долго не проживет…Готовьте дочь к смерти…”.

Но никто кроме врачей не собирался сдаваться! Были брошены все силы на то, чтобы найти хоть какой-то выход из этой тупиковой ситуации. И этот выход был найден!!! РДКБ согласилось нас принять!

Так как состояние было критическое, меня сразу положили в ТКМ. Там мне предстояло провести неопределенное количество секунд, часов, минут, дней, недель, месяцев… Помню, как мы приехали в ТКМ, меня попросили посидеть немного в “приемной комнате”, пока мама оформляла документы. И вот сижу я, ко мне подходит Дина Дамировна и спрашивает, не хочу ли я постричься. Естественно, я тут же представила, что мои длинные волосы хотят сбрить, так как уже насмотрелась на детей, обритых налысо. И точно так же естественно, я сказала “нет”. Правда, как оказалось потом, мне всего лишь хотели сделать каре, так как длинные волосы будут попадать в фильтры и засорять их. Но на тот момент мне это никто не объяснил, и волосы остались при мне во всей их длине.

Меня положили в бокс. Как же это ужасно сидеть целый день в “аквариуме”! Кто-то приходит, смотрит, уходит…потом да, я привыкла к врачам, медсестрам и медбратьям, но сначала… Было много различных ситуаций. Безусловно были и плохие, и ужасные, но… Главное это то, что тут нам уже никто не говорил, что это неизлечимо! Да, нам ничего не обещали, не давали призрачных надежд, но и не бросали как беспомощных котят. Было произведено типирование семьи, но никто не смог стать донором. Тогда были разработаны другие способы лечения.

В боксе я провела в общей сложности три долгих месяца. Сначала было тяжело, потому что никого не знаешь, ничего из того, что делают не понимаешь, да и физическое состояние оставляло желать лучшего… А потом, когда стало полегче, то безумно захотелось на волю. Но нельзя… Любой микроб может оказать непредсказуемое влияние на организм. Не поверите, какое счастье охватило меня, когда мне сказали, что я могу по вечерам выходить из “аквариума” “погулять” по отделению. Мне было все равно, что это надо было делать в респираторе, главное можно! (Правда, увидев, респиратор, я немного огорчилась, так как он мне как-то сразу не понравился: что-то непонятное, которое закрывает половину моего лица. Но больше всего меня интересовал вопрос, как же в нем дышат. Но и к этому я вскоре привыкла.

Я никогда не думала, что можно так радоваться, подойдя к окну и увидев снег, падающий огромными хлопьями вниз. Снег… Зима…В этот год я видела все это только из окна отделения, так как, когда мне разрешили поехать домой, он уже растаял. Но все же. Все проходит, и это прошло. Мне стало лучше. Меня перевели в отделение общей гематологии. А от туда, уже спустя пару недель, мне было разрешено жить пусть не дома (так как из дома два раза в неделю не наездишься), но все не в больнице. Я поехала к бабушке. Да, я дважды в неделю ездила в больницу, но я, наконец-то, выбралась из этого “аквариума”! Так, продолжая принимать назначенные лекарства, я приезжала в отделение. Потом все реже и реже, так как показатели крови росли. Сейчас, уже год как совсем не езжу.

Я закончила школу с отличным аттестатом, учусь на первом курсе одного из московских университетов. Все замечательно! Жизнь продолжается! Болезнь стала определенным рубежом в моей жизни. Теперь у меня два хронологических этапа: жизнь до больницы и после. Болезнь учит, учит жить. Именно в больнице я научилась жить сегодняшним днем. Ты не знаешь, что будет завтра, послезавтра… Может через полчаса ты пойдешь в магазин и попадешь под машину. Надо жить здесь и сейчас! Брать от жизнь все, что можешь! Никогда не надо останавливаться перед препятствиями, перед стенами, которые временам встают на жизненном пути. Надо бороться! И тогда все обязательно получится!"