«Каждый раз мне хочется суметь победить болезнь»

Мальчик помнит об этих приключениях?

Слава богу, нет, ему было очень плохо. Но мы, врачи, которые были рядом, никогда не забудем, что было сделано, чтобы он выжил. Я очень надеюсь, что этот сильный мальчик сможет выздороветь и от заболевания крови. Любой ребенок, который вылечился — это успех не одного врача, а целого коллектива. Наша работа — командная.

О спасении мира

Чем вы занимаетесь в Центре Димы Рогачева?

Как и все доктора нашей больницы — спасаю мир. Это, конечно, шутка. Мы спасаем детей от тяжелых заболеваний, которые хорошо лечатся, если ребенок оказался в правильных руках.

Я — детский гематолог, онколог и педиатр. И моя основная задача, чтобы ребенок, придя сюда больным, ушел здоровым.

Судя по соцсетям, вас любят пациенты и их родители. Как думаете, почему?

Но доктор не должен нравиться. Он должен уметь делать свою работу.

Есть ли научная тема, связанная с детской онкологией, которая вам особенно интересна?

Мне интересно все новое и неизведанное. На протяжении долгого времени мы занимаемся лечением пациентов, у которых рецидивы злокачественных заболеваний лимфатической системы, например, лимфомы Ходжкина. Это одно из самых благоприятных с точки зрения прогноза онкологических заболеваний, но есть небольшая группа пациентов, которые не отвечают на стандартное лечение. Сегодня есть определенные подходы, чтобы их вылечить, и мы успешно применяем их в нашем Центре. А еще несколько лет назад меня попросили помогать паллиативному проекту фонда «Подари жизнь». За время работы в нем у меня прибавилось знаний и понимания, что в этой области есть серьезные проблемы.

О детском раке и о том, почему врачу нужно «включать голову»

Что для вас детский рак?

У меня отношение к нему как к решаемой проблеме. При этом медицина не точная наука. У меня в кабинете много медицинских книг о детском раке на разных языках. И далеко не всегда то, что описывается в них как классическая картина заболевания, выглядит так на практике. В сложной ситуации врачу приходится включать голову и хорошенько подумать, как лечить пациента.

Медицина не точная наука, но есть жесткие протоколы лечения. Вы можете их менять по своему усмотрению?

Задача врача — провести ребенка через одну из схем лечения, чтобы она была эффективна и максимально нетоксична для пациента. А это как раз высшее искусство в детской онкологии и гематологии: понимать, как работать с протоколом лечения при определенном заболевании. В каких-то случаях его нужно изменить под конкретного ребенка.

Кроме того, в борьбе со злокачественными заболеваниями мало знать, как лечить болезнь, надо понимать, как вывести пациента после тех методов лечения, которые мы проводим. Ведь прием некоторых лекарств сопряжен с риском осложнений. Доктор должен хорошо ориентироваться и в экстренной медицине. В Центре периодически происходят ситуации, когда приходится вместе с врачами-реаниматологами спасать жизни детей.

О выборе профессии

Чем обусловлен выбор вашей профессии? Как вы пришли в детскую онкологию?

Сколько себя помню, мне всегда хотелось быть доктором. Мои родители медики. В семье всегда были разговоры о медицине. Мне хотелось, чтобы моя работа была связана с людьми, чтобы она была сложной и интересной.

Когда я закончил мединститут, хотел работать детским реаниматологом. Но так получилось, что я пришел в ординатуру Института детской гематологии при Российской детской клинической больнице — сегодня это Центр детской гематологии им. Дмитрия Рогачева. Закончил ординатуру и остался работать. Когда открылся Центр, пришел в отделение онкологии и гематологии для подростков и молодых взрослых. Последние шесть лет заведую отделением дневного стационара.

Что вдохновляет вас в работе?

Пациенты, которые уходят здоровыми. Печалит то, что мы не всегда и не всем можем помочь. Это случается редко, но случается и воспринимается как профессиональная неудача. К сожалению, иногда природа оказывается намного умнее наших возможностей. Хочется иметь в руках все инструменты, чтобы в каждом случае суметь победить болезнь.

Вы пытаетесь победить природу?

Да. Ведь в подавляющем большинстве случаев у ребенка проявляется болезнь, которая без лечения фатальна. Значит, мы пытаемся исправить ту ошибку, которую совершила природа. Мы не боремся с природой, а пытаемся найти точки соприкосновения.

Расскажите про отделение, которым вы руководите.

Оно открылось самым первым в Центре в декабре 2011 года. Врачом здесь я работаю с первого дня. А заведующим отделения стал в 2013 году. Оно одно из самых больших в стране, здесь лечатся дети с разными злокачественными и доброкачественными заболеваниями. Сюда поступают пациенты для постановки диагноза и проходят лечение пациенты после трансплантации. В общем, здесь постоянно бурлит жизнь.

У нас один из самых многочисленных коллективов в Центре и каждый из команды незаменим. В отделении работают: гематологи, онкологи, педиатры, иммунологи, трансплантологи. Это уникальные специалисты.

Работа в паллиативном проекте эмоционально тяжелая, вы имеете дело с детьми, которых сегодня невозможно вылечить. Как вы ее воспринимаете?

Паллиатив — это огромная и сложная область медицины, в которую нельзя зайти с холодной головой и сердцем. Рано или поздно онколог и гематолог сталкивается в своей работе с ребенком, которого нельзя вылечить.

И я не знаю, что проще — провести маленького пациента по протоколу лечения опухоли или прийти к неизлечимо больному ребенку, чтобы подобрать минимальную терапию, которая позволит ему не испытывать болезненных симптомов.

Нас в мединституте не учили, как вести себя с ребенком, который неизлечим, и с его семьей. В России специалистов, которые умеют работать с такими детьми, единицы.

Но это та область, где проявляются человеческие качества доктора. Он должен уметь общаться с таким ребенком и его семьей, поддерживать их, объяснить, чего ждать, и быть всегда на связи.

Детей, которым мы помогали и консультировали вместе с паллиативным проектом фонда «Подари жизнь», шестьсот. Нескольких из них нам удалось вылечить. Паллиативная служба это не про смерть. Честно. Это про человечность. Когда коллеги-онкологи начинают понимать, что можно обеспечить уход и достойное качество жизни таких пациентов не в стационаре, а дома.

С какими трудностями вы сталкиваетесь как врач паллиативной службы?

Это еще и борьба с незнанием, мифами, мракобесием, а иногда и с нежеланием работать с такими детьми. Педиатры и правда боятся неизлечимо больных детей. Они не знают, что с ними делать.

Зачастую приходится им доказывать, что такого ребенка нужно навещать и выписывать ему определенные лекарства, без которых качество жизни пациента будет очень страдать.

О личной жизни

У вас очень плотное расписание: командировки в регионы, консультации детей. Это серьезные нагрузки, как вы с ними справляетесь?

Мне моя работа приносит удовольствие и мне от нее не нужно отдыхать. Хотя я могу с друзьями сходить в кино или уехать загород на несколько дней. Такое случается редко, но это позволяет переключить голову. Мне тяжело без работы. У меня высоко интенсивный режим. Работа для меня как наркотик, который нужен мне постоянно.

Я не могу просто лежать на пляже, мне надо что-то делать, например, пойти в горы, прокатиться на мотоцикле или на джипе по пересеченной местности.

Вы часто ездите в командировки в регионы. Вас такой кочевой образ жизни устраивает?

Это разнообразие в моей жизни. Я иногда действительно не знаю, где окажусь завтра вечером. Но мои командировки всегда связаны с необходимостью помочь конкретному ребенку, которому сейчас плохо. За годы моей работы в Центре и в паллиативной службе фонда «Подари жизнь» я побывал едва ли не во всех городах от Южно-Сахалинска до Калининграда.

Я могу рассказать про очень многие аэропорты и больницы в регионах, но не всегда могу назвать достопримечательности городов, в которых побывал. Например, когда в последний раз приехал в Саратов, коллеги спросили, сколько раз я был в этом городе. Посчитал — не менее десяти. На вопрос, что я видел в нем, ответил: «Работу».

Есть города, которые для меня связаны с конкретными детьми, которых я там лечил.

Есть ли у вас дежурная сумка, в которой у вас вещи, необходимые для срочной командировки?

Она у меня всегда на работе. В ней дежурные расходные материалы и медицинские девайсы.

Как семья относится к вашему образу жизни?

Они понимают, что работа — важная часть моей жизни. Хотя я вижу, как для них это тяжело. Со мной подчас бывает невозможно неделями встретиться из-за большой загруженности на работе.