Дорогие врачи, спасибо!

Одиннадцать врачей. Одиннадцать высококлассных специалистов, у которых помимо замечательной профессии есть огромное сердце. И горячее желание победить детский рак. За жизнь каждого конкретного ребенка они готовы биться до последнего. Спасибо вам, наши джедаи и адепты светлой силы, за ваш тяжелый, но такой необходимый труд!

Алексей Пшонкин: «Мы пытаемся победить природу. Ведь в подавляющем большинстве случаев у ребенка проявляется болезнь, которая без лечения фатальна. Значит, мы пытаемся исправить ту ошибку, которую совершила природа».

Павел Трахтман: «Реальность такова, что примерно 7 из 10 пациентов, страдающих онкогематологическими заболеваниями, необходимы переливания крови. При этом пять из семи пациентов будут нуждаться в регулярных — ежедневных или еженедельных — переливаниях».

Юрий Трунин: «К смерти пациента невозможно привыкнуть. И нет универсального способа справиться с такими эмоциями. Мы, врачи и родители, безусловно работаем до последнего, пока у нас есть надежда, что наше лечение может принести пользу ребенку. Мы делаем все возможное, чтобы спасти ему жизнь, вылечить его, поставить на ноги. Но все остальное — в руках Божьих».

Галина Солопова: «Самая серьезная проблема, которая может случиться у наших пациентов, — развитие инфекционных осложнений. Врачам очень сложно пережить гибель любого пациента. Но особенно больно, когда из-за инфекции умирает ребенок в ремиссии, у которого удалось вылечить лейкоз или опухоль».

Глеб Брюсов: «У каждого врача за спиной есть свое кладбище. Каждая смерть ребенка — трагедия, то, что заставляет переживать, много думать о причинах произошедшего. Человек вообще не очень хорошо запоминает успехи, зато помнит неудачи и постоянно их анализирует. Большое счастье, когда мы становимся свидетелями хороших историй».

Николай Грачев: «Почему я выбрал лицо? Я подумал, что это сложно и интересно. Это абсолютная красота: анатомическая и функциональная. Это все органы чувств, благодаря которым мы слышим, видим, дышим. Лицо — наша индивидуальность, наша идентификация. Шрам на животе можно скрыть майкой, протез можно скрыть брюками, а лицо никуда не деть. И тут высокая мера ответственности, которая пугала и в то же время заставляла идти вперед».

Елена Скоробогатова: «Трансплантация костного мозга — это на самом деле самый агрессивный, жестокий вид терапии, который только можно придумать. Надеюсь, что с течением времени ему на смену придут другие, более щадящие».

Шавкат Кадыров: «Операция операции рознь. У каждого есть свое понимание красоты операции. Операции на мозге действительно проходят красиво, когда выделяешь патологические зоны и удаляешь их бескровно, спокойно и размеренно».

Наталья Пономарева: «Мы работаем с онкологическими пациентами. У нас есть протоколы, в которых расписана отработанная схема лечения. Ситуация может развиваться штатно, когда пациент отвечает на терапию и все идет как надо. А если нештатно и случается рецидив? Если имеются тяжелые осложнения, которые не дают нам выполнить программу? Здесь начинают приниматься индивидуальные решения, результаты которых ты не можешь предугадать».

Денис Шевцов: «Когда меня спрашивают, кто мои пациенты, я отвечаю: "Мы лечим совсем масюков". Ведь половина наших пациентов — дети первого года жизни. С какими болезнями мы имеем дело? Это эмбриональные опухоли, которые возникают в процессе развития плода. В основном, это врожденные опухоли.»

Анастасия Руднева: «Я всегда спрашиваю, как ребенок учится, сидит ли он дома, есть ли что-то еще, что его тревожит. И понимаю, что получить разрешение от врача на безобразие — это очень важно. Если уж врач сказал! Такая вот одна из ролей врача наблюдающего — разрешать».

От всего сердца благдарим Яндекс.Такси за инициативу бесплатно возить наших врачей на работу в период карантина. Друзья, это бесценная помощь!

Огромная благодарность компаниям «Фаберлик» и Mary Kay за подарки для наших врачей на День медицинского работника.