Диме Михайлову из города Фурманов, что в Ивановской области, 22 года. Он работает электриком на ткацкой фабрике. Недавно он освоил новую специальность обмотчика двигателей. Дима выглядел бы даже юным, если бы не его серьезный взгляд. Два года назад ему ампутировали правую ногу — последствия гистиоцитомы, редкой опухоли, из-за которой кость постепенно разрушается изнутри.

Мужественный Дима Михайлов

Дима очень мужественный человек. У него протез, поэтому он ходит чуть прихрамывая. Но у него есть силы, чтобы серьезно заниматься спортом, участвовать в соревнованиях наравне со здоровыми соперниками. А еще у него есть Алина, любимая девушка и большие планы на будущее.

Мы поговорили с Димой и его мамой Ксенией о том, как ему удалось победить тяжелую болезнь и начать новую жизнь.

Ксения

«Кому я такой нужен?!», — кричал мне Дима после того, как ему ампутировали правую ногу. «Сынок, ты мне нужен!», — успокаивала его я. А что я могла ответить ему в этот момент? «Но я в другом смысле, мам, ты же понимаешь!», — прокричал мне сын со слезами на глазах.

Это был первый и последний раз, когда он не смог сдержать эмоций, которые у него накопились за время лечения. Он тогда просил меня не приезжать в больницу, потому что, мол, я буду плакать. А ему и так не сладко. Но я все равно приехала. Напилась успокаивающих средств. Слезы не проронила, пока сидела у него в палате. А на обратной дороге в Фурманов плакала без остановки.

Я видела, как сын медленно вваливался в депрессию.

Почти шесть лет назад у Димы была диагностирована редкая болезнь — злокачественная фиброзная гистиоцитома, рак кости. Но он ничего не хотел знать об этом диагнозе. «Зачем мне это?», — отвечал сын на мои вопросы. В больнице я видела еще одного мальчика, который также закрывался, ничего не хотел знать о своем диагнозе. А другие подростки тут же открывали интернет и находили всю информацию о своей болезни.

Дима

Мне было 15 лет, в общем, пацан совсем. Я действительно не понимал, что со мной происходит. Что у меня в медицинской карте написано? Что это за диагноз такой? Темный лес.

Пять лет назад, в феврале, на улице я поскользнулся и упал, сильно ударил правую ногу. Она начала болеть. Сходили с мамой к врачу. Сделали мне рентген. Врач сказал, что ничего страшного, это подростковые изменения и что все пройдет. Надо только делать теплые компрессы. Мы делали. Но от них становилось только хуже. Перестали их делать, но боль-то не уходит. А я продолжал ходить в школу, справку об освобождении от физкультуры мне врач не дал.

Ксения

Дима никогда ни на что не жаловался. Он старший сын в семье. У меня шесть детей. Он всегда помогал по хозяйству, был ответственным, исполнительным ребенком. Смотрел за младшими, забирал из детского сада, готовил вечером ужин на семью, когда у меня был токсикоз во время последней беременности.

В общем, Дима всегда был немного закрытым, сдержанным и немногословным. А тут я вижу, что он едва ходит. Возвращается из школы и плачет от боли. Я до этого не видела, чтобы он плакал. Его стали раздражать громкие звуки, просил младших не включать телевизор.

Когда через три недели боль не прекратилась и стало больно наступать на ногу, я вызвала скорую. Со скандалом сына увезли в больницу. А там началось: рентген, МРТ, биопсия. И ужасный диагноз.

Я спросила, что вызвало эту болезнь. Врач сказал, что процесс разрушения кости начался задолго до падения, просто удар спровоцировал, ускорил этот процесс. Потом были шесть курсов химиотерапии, операция по удалению опухоли и установка эндопротеза.

Дима

Операция длилась восемь с половиной часов. Видимо, тогда мне и занесли инфекцию. Но я точно не знаю. Не прошло и двух месяцев, как начались инфекционные осложнения. Эндопротез пришлось удалить. Начали думать, что делать с ногой — ампутировать или нет. Мы решили, что это крайняя мера. Когда я закончил последний курс химиотерапии, температура подскочила до 40 градусов.

В итоге ногу мне все-таки удалили. Я два месяца скакал на костылях. Протез мне установили в больнице им. Н.Н. Блохина, на Каширке. Это было три года назад. Именно тогда я познакомился во ВКонтакте с Алиной. Мы из одного города. Она сейчас учится в Ярославском педагогическом университете на учителя географии и биологии, на третьем курсе.

Еще сейчас я занимаюсь спортом — пауэрлифтингом, это силовое троеборье. Год назад участвовал в чемпионате Восточный Европы, который проходил в Москве и занял призовое место. Соревновался наравне со здоровыми соперниками.

Ксения

Так совпало, что когда Диме установили протез, он познакомился с Алиной. В этот момент что-то произошло у него внутри. Мне кажется, что именно тогда он постепенно начал выходить из депрессии. Такое ощущение, что у него появилась надежда, что впереди может быть счастливая жизнь.

Знаете, перед химией он задал мне вопрос: «Мам, а после химии у меня могут быть дети?». «Сынок, да откуда же я знаю, вон, спроси у лечащего врача». Пока мы перешептывались в кабинете, врач посмотрела на нас и спросила, мол, в чем дело? Дима покраснел, легонько пихнул меня локтем в бок, но потом набрался смелости и сам задал свой вопрос. Врач расхохоталась. Она сказала, что Дима — единственный мальчик, который задал такой вопрос, потому что он больше интересует девочек. Я очень надеюсь быть на свадьбе Димы и Алины. И понянчить внуков.