«Мы сразу стали старше»

«Про болезнь я не забыла»

Маша Кёниг, 20 лет

«Сейчас я чувствую себя прекрасно, не хожу по врачам уже около двух лет, учусь в филиале ВГИКа на третьем курсе, буду режиссером мультимедиа, езжу на лошадях, живу активной жизнью, везде тусуюсь. Про болезнь я не забыла, и, может быть, это прозвучит странно, но я с нежностью и любовью вспоминаю тот опыт. Меня окружали прекрасные люди, меня все поддерживали, даже те, с кем я только-только познакомилась. Со многими я общаюсь до сих пор. Тогда я очень хорошо поняла, что семья — это важно. Каждые выходные я приезжаю домой, мне надо быть с близкими людьми. Оказалось, что друзья совершенно незаменимы, все они у меня вот здесь, в сердечке. Еще есть понимание, что трудности надо преодолевать и с самых низов всегда можно подняться наверх.

Когда меня увозили в больницу, за этим наблюдали мои младшие сестры и брат, им было очень страшно. Но как они меня поддерживали! Сочиняли открыточки, старшая сестра готовила тортики, всей семьей они приезжали в больницу. Оля сделала открытку, где вместо слова "люблю" написала "любаю". И вот это слово до сих пор у нас в семье. Я храню самые трогательные воспоминания о том времени, всегда плачу, когда вспоминаю, как было тяжело и как все испугались, переживали за меня. И как мы все вместе становились сильнее».

«Приехала скорая, а я сижу и плачу»

Лена Кёниг, 16 лет

«Я отчетливо помню тот день. Вечер, темно на улице, Маше уже несколько дней плохо, ее тошнит. Мама сказала, что надо ехать в больницу, а Маша сама не смогла подняться. И вот когда мама начала ее поднимать, она упала в обморок. Я такое увидела впервые. Началась паника, младшие вообще были в шоке, мы брызгали на Машу водой, чтобы она очнулась, звонили соседям, отцу, который был в командировке. Приехала скорая, а я сижу и плачу, понимаю, что происходит что-то жуткое, непонятное и неправильное.

Я хоть и маленькая была, но знала, что на свете есть тяжелые болезни, которые могут закончиться печально. От этих мыслей было тревожно, поэтому, когда Машу отпустили на несколько дней домой, мы очень обрадовались. Хотя выглядела она в тот раз жутко: сильно похудела, потому что совсем ничего не могла есть. Когда мама сказала, что Маше сбрили волосы, я очень расстроилась. Сестра их долго растила, делала всякие маски, чтобы они были лучше и длиннее. И видеть ее без волос было немножко странно. Но я не плакала. А вот Маша, кажется, да.

Мы постоянно ездили в больницу. Папа говорил, что надо поддерживать маму и Машу — и тогда мы справимся. Мы привозили еду, стояли под окнами, говорили по телефону и махали им рукой. Мама к нам выходила. Вообще без мамы было тяжело, но когда она вернулась, все стало как обычно.

Когда Машу отпускали домой, мы совершенно искренне радовались, что неделю будем вместе. Она не все могла есть, но говорила, что не хочет, чтобы мы себя в чем-то ограничивали. «Вы ешьте, а я буду запахи чувствовать». Мы верили, что все будет хорошо. Но были, конечно, сильно напряжены. Я почти каждый год об этом вспоминаю. Не думаю, что это пройденный для меня этап, нужно время, чтобы все пережить».

«Мамы и Маши мне очень не хватало»

Оля Кёниг, 14 лет

«Хорошо помню тот день и как мы все испугались, а маленький Ваня больше всех. Маша упала в прихожей, а мы все бегали, водой на нее брызгали, не знаю, правильно это было или нет, но, когда она очнулась, мы все вздохнули с облегчением. А потом они уехали и мы остались одни. Плакали, конечно, нам было страшно за Машу.

Мамы и Маши мне очень не хватало, с нами тогда был дедушка. За старшую была и Аня. Она готовила, а чтобы в доме было чисто, мы играли в игру: убрал комнату — получил наклейку, шоколадку. Было забавно. Еще все время думали, что можно сделать для мамы и Маши. Ездили в больницу, рисовали для них, писали послания. Кричали что-то Маше в окно. Собирались в кружок под окнами и поднимали руки вверх — отсылали ей нашу счастливую энергию. Так часто там бывали, что стали в больнице своими.

Я поняла, как мне дорога моя семья. Раньше я старалась не докучать сестрам, не лезть к ним, а после поняла, что ко всем могу подходить, разговаривать, обниматься. Стала свободнее в этом плане. В общении с Машей мы держались на позитиве. Я знала, что нельзя ни самой расстраиваться, ни ее расстраивать. Если кому-то хотелось плакать, он это делал где-то в другом месте, не с Машей. И она, кстати, держалась отлично. Она у нас сильная, боец, если что — отшучивалась. После болезни мы стали ее беречь».

«Дома мне пришлось взять все на себя» 

Аня Кёниг, 22 года

«Когда все это случилось, я была со своим парнем на море. Мне позвонили и сказали, что Маша заболела раком. Я испугалась, хотела, конечно, быстрее вернуться домой. У нас вообще никогда не случалось ничего плохого, а тут случилось, и я оказалась совершенно к этому не готова, не знала, что делать. Было ощущение полного бессилия.

Прекрасно помню, что сначала была в стадии отрицания. "Нет, этого не может быть". Потом провалилась в отчаянье: "Все очень плохо". Но потом собралась и решила, что точно все будет хорошо и Маша выздоровеет. Так и произошло. Я не оставляла других вариантов в своей голове, и это мне помогло.

Дома мне пришлось взять все на себя. Меня никто об этом не просил, но выбора у меня не было. Мама в больнице, папа на работе, и это все случилось как факт: я готовила, водила детей гулять, решала какие-то проблемы с музыкальной школой. Сначала, правда, было лето, а потом начался учебный год. Мне было 16 лет, самом младшему — шесть, я была совершенно не готова к такой ситуации, к тому же мы все были на эмоциях. Конечно, это тяжело. К тому же я рассталась с парнем, переживала, а тут еще и все дети на мне. Это было довольно быстрое взросление: не эмоциональное, а функциональное. Мы с дедушкой хозяйством занимались.

Я пекла, готовили еду в больницу, потому что больничную они есть не могли... С Машей мы переписывалась, скидывали друг другу клевые фотки, обсуждали, как хорошо жили и как все будет еще лучше, когда она вернется. Помню, мне даже нравилась ее лысая голова. Она накупила париков, но все равно их не носила. Вообще я не замечала, что она как-то комплексует из-за этого.

Пока я была, что называется, в моменте, я даже не очень понимала, что происходит что-то сложное или тяжелое. А теперь я думаю: "Дааа, вот ужас-то какой, хорошо, что все закончилось"».