«Сложно в этом признаться, но я плакал»
Больше года назад семья Ивановых узнала, что у среднего сына, 16-летнего Егора, лимфома. Владимир, папа юноши, принял решение, что в больнице с сыном будет находиться он. Каков он — путь лечения — глазами мужчины?
Когда узнаешь, что у твоего ребенка онкология, не можешь ни есть, ни спать. Живешь с этой мыслью и не понимаешь, куда бежать. Но самый ужасный момент — это когда тебе, родителю, нужно как-то объяснить ребенку, что с ним происходит. Мы не стали скрывать, сказали прямо. Это лимфома, но она лечится. Вместе мы справимся. И я ни разу за время лечения в этом не усомнился.
Владимир Иванов, капитан большой семьи (и просто хороший человек)
Фото: из личного архива
«Папа, вы так не переживайте»
На первый блок химиотерапии Егор поехал с мамой. А я остался дома. С младшей дочкой: тогда ей было 10 лет. И это оказалось то еще испытание, хочу сказать. У Маши очень густые и кудрявые волосы. А поскольку я за всю свою жизнь ни разу не делал причесок, пришлось учиться этому на ходу. Зато теперь я все знаю про специальные спреи и расчески. Вообще я и подумать не мог, что мы так сплотимся с младшенькой. Она очень помогала: вкусненькое готовила. То для меня, то для мамы с Егором.
На второй блок «химии» поехал я. Сначала было сложновато, особенно в бытовых вопросах. Дело в том, что еда, которую дают в больнице, детям быстро приедается. Заставить ребенка есть сложно, но питаться-то надо усиленно, чтобы, главное, вес не потерять. То есть мне нужно было придумывать блюда из тех продуктов, которые вообще можно есть, плюс это должно было быть еще и калорийно... Учился! Где-то жена (по телефону) помогала, где-то соседи по палате подсказывали. В итоге я влился.
Сын с кровати встал, а волосы остались на подушке. Пришлось взять в руки машинку. Мне было непросто, а каково было Егору? Но тогда я понял: если сын справляется, значит, и я смогу.
Владимир Иванов,папа Егора
Многие события сейчас воспринимаешь с улыбкой, а тогда они казались тяжелым испытанием. Помню, как привел Егора первый раз на пункцию. И вдруг такая картина: ребенок на своих ногах заходит в процедурную, а через двадцать минут его оттуда вывозят в инвалидном кресле. Меня даже врачи стали успокаивать: «Папа, вы так не переживайте, это не потому что у него ноги отказали, ему просто двигаться нельзя какое-то время».
При мне у сына стали выпадать волосы. То еще зрелище. Сын с кровати встал, а волосы остались на подушке. Пришлось взять в руки машинку и побрить его. Для меня это было непросто, а каково было Егору? Он рок-музыкант, всегда с длинными волосами... И вот тогда я понял: если сын справляется, значит, и я смогу.
Фото: из личного архива
«Егор настоящий мужик»
Вообще хочу отдать должное сыну: он стойко держался, без нервов, без истерик. Я часто видел, как накаляются отношения между детьми и родителями: от лечения устают все, никто в этом не виноват. Но мы с Егором очень сблизились. Если до болезни мы не особо говорили на какие-то личные темы, то во время лечения все стало иначе. Мы понимали, что этот путь мы должны пройти вместе, поддерживая друг друга. И в этом большая заслуга Егора. У нас всегда была очень крепкая и дружная семья, но только во время болезни сына я осознал, насколько мы все близки.
На третий блок химиотерапии снова поехала жена. И вернулась домой на грани срыва: при ней другим родителям сказали, что их ребенка вылечить нельзя. И тогда я понял: теперь в больнице с сыном буду только я. Ни разу не пожалел, что смог оградить от этого супругу. Мы, мужчины, все же можем поставить в голове блоки на чувства. Да, сочувствуешь, переживаешь, но не пускаешь эмоции внутрь, не примеряешь ситуацию на себя, на своего ребенка. По крайней мере, у меня это получилось.
«У сына наконец-то загорелись глаза»
Однажды в больничной группе для родителей появилось объявление о том, что ищут героев для съемки клипа Риналя Мухаметова. Я понял, что Егора это может заинтересовать. И он действительно с радостью согласился. Но за несколько дней до съемок начались побочки от лечения: температура, сильные боли, язвы во рту (несколько дней сын не мог ни есть, ни говорить). Честно, я хотел уже отказаться от этой затеи. Но Егор твердо сказал: «Нет, людей я подвести не могу».
Врач сказала, что опухолевых клеток нет, и, хотя мужчине и сложно в этом признаться, я плакал. Меня буквально колотило в истерике. Тогда я понял, как это — плакать от радости.
Владимир Иванов,папа Егора
Мы все любим своих детей, но тут я с другого ракурса посмотрел на сына, как мужика стал его уважать. Я видел, как ему больно: он был готов грызть подушку! А потом наблюдал, как стоически он справляется на съемках — это достойно уважения. Спасибо всей съемочной группе и отдельно Риналю. Его подход к делу заряжал. Я видел, как, несмотря ни на что, у сына наконец-то загорелись глаза.
Есть момент, который я никогда не забуду. Шестого сентября Егору сделали контрольное исследование. На следующий день в палату зашла лечащий врач. По ее глазам я понял — новости хорошие. «По результатам ПЭТ/КТ живых опухолевых клеток нет». Помню, как мы обнимаемся с Егором. А дальше, хотя мужчине и сложно в этом признаться, я плакал. Вышел из палаты позвонить жене, стал рассказывать ей новости, и меня фактически стало колотить в истерике. Я понял тогда, как это — плакать от радости.
После всего, что нам пришлось пройти, я могу сказать одно: семья — это корабль. Если он получил пробоину и начал тонуть, то только от слаженности команды зависит его судьба. В нашей семье роли распределены правильно. Мы настоящая команда. Так было, есть и будет всегда.
Больше о Егоре и его жизни
Новости
«Я должна была спасти своего ребенка»
Невероятная история Егора и его мамы Марии, которые шаг за шагом шли к победе над болезнью. А также обо всех тех, кто им помогал на этом пути.
«Сложно в этом признаться, но я плакал»
Новый герой проекта о родителях «Мамы (и папы), вы лучшие» — Владимир, папа Егора. Вы помните этого юношу? Во время лечения в больнице он снимался в клипе Риналя Мухаметова «Запах эвкалипта».
«Я — Наташа, мама трех диких индейцев»
Чтобы заполнить пустоту после ухода сына, Наталья Кобзарь решила взять под опеку трех братьев.