Мифы о раке: сеанс черной магии с последующим полным ее разоблачением

Что может предложить медицина

Рак — опасный враг, но с ним можно бороться. Есть три вида лечения, и выбор конкретного метода зависит от клинической ситуации.

1. Целью куративного лечения является выздоровление. Сейчас рассчитывать на излечение можно при многих опухолях без метастазов, при некоторых опухолях даже с отдаленными метастазами, а также при ряде гемобластозов — опухолей кроветворной или лимфатической системы.

2. Далее, есть паллиативное лечение: даже если полное выздоровление невозможно, лечить человека нужно, чтобы добиться продления жизни и сохранения ее качества — и при целом ряде опухолей больному можно подарить многие годы полноценной жизни даже при наличии отдаленных метастазов.

3. Наконец, существует симптоматическое лечение, то есть борьба с симптомами (такими как боль, тошнота, невозможность принимать пищу и так далее), а не с самой опухолью.

Кстати, многих смущает принятый термин «пятилетняя выживаемость». В действительности он не означает, что пациенты умирают через пять лет после постановки диагноза — это просто некоторый рубеж, перейдя который, многие потом живут и 6, и 7, и 20 лет. Более того, пациент может дожить и до новых вариантов лечения, которые подарят ему новые шансы. И важно, что современная противоопухолевая терапия все лучше переносится, поэтому жизнь больного в это время может быть максимально полноценной.

Почему сейчас все не так, как было в XX веке

Когда-то первые успехи химиотерапии окрылили онкологов. Казалось, еще немного — и будет открыто единое лечение от всех видов рака. В течение примерно 30 лет продолжались попытки распространить достигнутые успехи химиотерапии на все опухоли. Некоторые улучшения были, но все же «коэффициент полезного действия» этих усилий был невелик.

Оказалось, что проблема в подходе: нельзя лечить разные опухоли одинаково! А то, что опухоли имеют разную природу, стало понятно с развитием молекулярной биологии. Уже недостаточно сказать «рак молочной железы» или «рак легкого»: нужно понять, что именно в клетках «сломалось». И вторая важная вещь, которую осознали врачи: часть больных мы не можем полностью излечить, но наша задача — превратить их опухоли в хронические заболевания, которые можно контролировать с помощью лечения.

Это изменение подхода произошло на рубеже XX—XXI веков. Яркий пример — хронический миелоидный лейкоз: когда стало понятно, что является «драйвером» развития этой болезни, тогда и удалось придумать лекарство (иматиниба мезилат), которое блокирует сигнальный путь, приводящий к безудержному размножению опухолевых клеток. И сейчас на фоне приема лекарства у больных ХМЛ возможна нормальная продолжительность жизни. Это пример таргетной терапии — терапии, направленной на конкретную мишень. Еще один пример — вемурафениб при меланоме с мутацией гена BRAF.

Другой важный современный раздел — иммунотерапия опухолей. Лишь недавно мы узнали больше о системе распознавания «свой—чужой» и о механизмах инактивации иммунитета для предотвращения аутоагрессии (именно используя эти механизмы, опухоли ускользают от иммунного контроля). И только тогда стало возможным получение эффективных препаратов — ингибиторов контрольных точек иммунитета. Они открыли новую эру в лечении меланомы и многих других заболеваний.

Важно, что после запуска иммунной реакции, если он произойдет успешно, лекарством от болезни оказывается сам организм! Сигналов об эффективности новой терапии все больше. Правда, до сих пор отвечают на лечение не все пациенты и не все опухоли.

А сейчас в области иммунотерапии появились уже даже не лекарства, а клеточные подходы — CAR-T-клеточная терапия, в ходе которой собственные клетки пациента «обучаются» для борьбы с болезнью. В каком-то смысле здесь есть аналогия с прививкой «Спутником». В этой вакцине в один вирус вводится генетическая информация от другого, вирус-носитель внедряется в нашу клетку и передает нужную генетическую информацию. Наша клетка какое-то время синтезирует белки-антигены, характерные для коронавируса, это распознается иммунной системой, и она обучается. Но с CAR-T-клетками все еще интереснее и сложнее: мы в нормальную иммунную клетку (лимфоцит) вносим особые знания извне, которые повышают и ее способность к распознаванию, и ее «злобность». Впрочем, и здесь есть что улучшить.

Итак, универсальной таблетки от рака не будет — это группа разнородных болезней. Сейчас в арсенале онкологов много лекарств, и скорость их создания многократно выросла за прошедшие годы. Так что онкологических заболеваний, при которых удалось радикально изменить судьбу больных, уже десятки. И, возможно, сейчас мы находимся на этапе перед очередным качественным скачком.