Однако с течением времени стало ясно: так не получится. Да, успехи были. Но слишком многие опухоли нечувствительны к «химии» или легко приспосабливаются к ней. Постепенно стало понятно, что невозможен единый подход для всех онкологических заболеваний.

«Довольно быстро мы пришли к выводу, что нельзя лечить разные опухоли одинаково. А то, что они разные, стало понятно благодаря молекулярной биологии. Чем больше изучались опухоли, тем больше мы стали разбираться в том, что это разные заболевания, — уточняет Николай Жуков, доктор медицинских наук, руководитель отдела междисциплинарной онкологии Центра детской гематологии им. Дмитрия Рогачева. — Конечно, удобнее всех лечить одной таблеткой. Но правильнее и эффективнее лечить каждого своей».

У рака слишком много лиц. Это не одна болезнь и даже не десятки — сейчас различают уже сотни вариантов злокачественных опухолей! И очень часто бывает так, что для подбора успешного лечения надо сперва изучить все особенности конкретной опухоли на молекулярном уровне — и найти лекарство направленного действия, действующее именно на нее. Это называется таргетной терапией. Единой волшебной пилюли не существует, чудес не бывает — но ученые и врачи постоянно движутся вперед, просто каждый отдельный шаг как будто бы не очень большой. Мы регулярно узнаем о том, что та или иная опухоль стала более излечимой благодаря новым препаратам или их комбинациям. А потом еще одна опухоль. Еще одна. И мелкие успехи складываются в крупные. Именно так развивается онкология в XXI веке.

Так что же — прощай, «химия»?

Разумеется, химиотерапия и лучевая терапия, убивающие любые раковые клетки, никуда не делись. Но одновременно с этим все больше становится лекарств, которые направлены именно на конкретную мишень. На конкретную молекулярную «поломку», которая и вызывает развитие болезни в каждом случае. А таких поломок уже известно очень много. Значит, надо искать в клетках пациентов эти мишени — с помощью особых иммунологических и генетических исследований. Скажем, иммунологические исследования (иммуногистохимия, иммунофенотипирование) показывают, какие есть уникальные характеристики у опухолевых клеток — а значит, какие лекарства могут на эти клетки «наводиться». А генетические анализы (кариотипирование, FISH, ПЦР и другие) позволяют установить, что именно «сломалось» в клетке при ее превращении в опухолевую — а значит, какой процесс вышел из-под контроля и какие препараты могут его остановить.

Лабораторная диагностика опухолей получила новые вызовы. А фонды, которые помогают детям лечиться, — очередную нагрузку. В чем-то, конечно, приятную: финансируя те сложные лабораторные исследования, до которых у государства (пока) не доходят руки, мы не только спасаем детей, но и двигаем науку вперед. Задача фонда «Подари жизнь» всегда заключалась в том, чтобы дети получали наиболее современное лечение, чтобы все лучшие мировые достижения немедленно реализовывались и дальше развивались в России. И поэтому мы делали и делаем все возможное, чтобы врачам и пациентам не только в больших федеральных центрах, но и во всех регионах России оказывалась помощь в организации максимально точной и подробной лабораторной диагностики, без которой назначение оптимального лечения сейчас уже невозможно. Именно благодаря работе фонда врачи могут широко пользоваться новейшими достижениями в этой области. А диагностический проект стал одним из крупнейших в нашей работе. В 2020 году почти 30 миллионов рублей было израсходовано на оплату лабораторных анализов и около 100 миллионов — на оплату реагентов для их проведения.

И таких случаев с каждым годом становится все больше. Десятки и сотни детей получают новый шанс на жизнь. На основе молекулярных исследований постепенно меняются протоколы лечения детских опухолей. Более того: постоянно ведется поиск новых мишеней для терапии. А значит, создается задел на будущее.

Что касается науки

Особо хотелось бы отметить крупный научный проект по молекулярной диагностике острого лимфобластного лейкоза, в который вовлечены сразу несколько лабораторий НМИЦ ДГОИ имени Дмитрия Рогачева. Этот проект решает сразу несколько задач. Во-первых, для каждого российского ребенка, получающего терапию согласно отечественному протоколу «Москва-Берлин», проводятся все молекулярно- диагностические исследования, позволяющие назначить ему оптимальное лечение исходя из наших сегодняшних знаний об этой болезни. Как можно раньше выявляются те дети, которым в дополнение к обычной «химии» потребуются дополнительные лекарства. Также выявляются дети, которым обязательно понадобится трансплантация костного мозга (ведь некоторые генетические особенности опухолевых клеток говорят об особо агрессивном течении болезни!) и, следовательно, надо с самого начала планировать подготовку к ней.

Далее, методы иммунологической и генетической диагностики позволяет выявлять мишени не только для терапии, но и для отслеживания хода лечения, для контроля даже очень малого числа опухолевых клеток в организме (минимальной остаточной болезни) — а значит, появляется возможность как можно раньше выявлять ситуации, когда терапия недостаточно эффективна и ее нужно срочно поменять.

Но работа участников научного проекта устремлена и в будущее — идут накопление и анализ данных для поиска и изучения все новых характеристик опухолевых клеток при лейкозе. Ведь чем больше новых деталей мы узнаём о природе болезни (а острый лимфобластный лейкоз — очень разнородное заболевание, и мы о нем до сих пор знаем далеко не все!), тем лучше мы сможем подбирать терапию в каждом конкретном случае, тем более эффективной и в то же время щадящей она будет.

К сожалению, государственное финансирование лабораторно-диагностических исследований не поспевает за развитием медицины. И это касается не только научного проекта по острому лимфобластному лейкозу (который с 2019 года финансируется фондом «Подари жизнь»), но и вообще современных анализов, прежде всего иммунологических и генетических. Постоянно требуется докупать дорогостоящие лабораторные реагенты, в том числе не имеющие регистрационного удостоверения в России. Кроме того, далеко не во всех клиниках есть возможность провести все необходимые анализы: во многих региональных центрах для этого нет ни реактивов, ни оборудования, ни опытных специалистов. Значит, биообразцы должны посылаться в те центры, где есть возможность проведения всех необходимых анализов — в детской онкологии и гематологии это прежде всего Центр детской гематологии имени Дмитрия Рогачева и ОДКБ г. Екатеринбурга. Это соответствует мировой практике, но также означает немалые дополнительные расходы: требуется оплата дополнительной работы лабораторий этих центров, оплата транспортировки образцов.

Но без всех этих расходов невозможны ни победы над болезнью, ни развитие науки. А значит, нужно вкладываться в процесс, который уже много лет подряд движется в сторону индивидуального подхода к каждому случаю, к каждому пациенту. Со своей стороны фонд делает все, чтобы такая работа стала возможной, чтобы ни один ребенок не остался без правильного диагноза, без помощи и поддержки.

Но что такое фонд? Фонд — это вы. Именно ваше участие в судьбе детей позволяет сворачивать горы. В нашем случае — ставить максимально точные и подробные диагнозы всем, кто обратится за помощью. Подбирать самое эффективное лечение. Спасать тех, кому еще каких-нибудь десять лет назад не на что было рассчитывать. Останавливаться нельзя, надо идти дальше и делать все для того, чтобы самая лучшая помощь оказывалась здесь и сейчас, в России, где мы все и живем.